03:36 a.m
Сливается с мягкой кроватью, медленно откидываясь на нее, по привычке вытирая ноздри тыльной частью ладони. Резко вдыхает несколько раз, дергая ноздрями. Губы приоткрыты, глаза закрыты и она уже не здесь... не в своей маленькой съемной квартире на окраине города, а где-то там далеко. Там где она не ощущает себя пустой и ненужной. Ее никогда не покидало ощущение, что она в этом мире ни к чему, что она лишняя. Что жизнь проходит мимо нее, а она ровным счетом ничего не стоит. Все удовольствия, прелести и радости жизни приготовлены не для нее, а она такая маленькая и незаметная тихо стоит в углу и наблюдает за всем этим со стороны. Но она всегда пыталась попасть на этот праздник жизни, потому что считала, что за всей своей пустотой и ненужностью, она может хотя бы попытаться что-то изменить, даже если все и вся настроены против нее. По началу, когда она хотела обратить на себя внимание, стать кем-то кого замечают, ее попытки не увенчались особым успехом, скорее провалом, который она приняла с достоинством, обернув в свою пользу. Но после, возможно, набравшись опыта и перетерпев свои неудачи, она ворвалась в этот мир, став его частью... но все равно она осталась такой же пустой, как и была, такой же холодной и безразличной ко всему. Покуда волны кайфа медленно растекаются по ее телу она тихо стонет. Кокаин – это лучшее, что происходило с ней, за все двадцать три года жизни. Осознавая это, она криво улыбается, пребывая все еще в сознании, не успев провалиться в сон. Почти каждый ее вечер был таким одиноким и пустым, наполненным лишь белым порошком, адсорбируемым исцарапанными и черными альвеолами легких. Какой бы падкой до внимания она не была, ей все равно приходилось жить затворницей в своем маленьком мирке, она не очень-то печалилась, утоляя лишь базовые потребности – голые инстинкты. Чувство голода или жажды глушилось наркотиками, заснуть могла так же только при их помощи. Работа была нужна ей лишь как средство для получения денег, для того, чтобы избавить себя от ломки. Она не получала никакого удовольствия от профессии журналиста, просто делала то, что делает, что хоть как-то умеет, ведь по сути она просто никчемная маленькая наркоманка, озлобившаяся на веси мир - незаурядная и ограниченная личность. Наслаждение достигло своего пика, оно было ей так необходимо, так нужно… желанно. Ощущать то, что она не пуста… просто завораживает. Это лучше, чем жизнь, нужнее, чем жизнь…
02:00 p.m
Анна занимала стул по правую руку Джека, так чтобы парень был между ней и мэром. Ей ни секунды не было интересно или же хотелось находиться здесь. Закинув ногу на ногу, надув губы и уставив свои оленьи глазки на нейтральную картину, висевшую ровно напротив нее, Андерс ждала наступления двух часов дня после полудня. В ее голове уже крутились газетные заголовки, освещающие эту встречу репортеров из криминальной колонки и сующую-нос-куда-не-надо главы города. Если бы не Грейвхуф она бы сейчас продолжила растекаться по своей постели вмазав еще две дорожки кокса не заботясь и не думая ни о чем. Ей было совершенно все равно, почему журналист не смог обойтись на этой, обещающей быть весьма скучной, встрече, без своей протеже. Анна облизнула сухие губы, густо накрашенные красной помадой, а ее глаза находились в поисках пепельницы: сидеть в ожидании было для нее неописуемо скучно, ну а сигарета, зажатая между указательным и средним пальцем непременно бы, пусть и немного, но развела бы тоску. Разочаровавшись, блондинка посмотрела вновь на картину, в ее немного больном воображении, и под остатками ночного кайфа, этот милый североамериканский пейзаж приобретал живость и краски: и вот уже между могучими елями в дебри леса бежит, не оглядываясь, маленькая Красная Шапочка. Ее белокурые волосы слишком длинны, они развевается на ветру, как и атласный красный плащик, девчушка оборачивается, ища глазами преследовавшего ее зверя. Бедняжка ничего не может разглядеть, слишком сумрачно в холодном лесу, да и она так напугана, что вот-вот закричит и расплачется от испуга. Падение. Вскрик. Боль. Она не может подняться: под ней лишь холодная земля и сухие еловые иглы, впивающиеся в ее нежную кожу с каждым новым движением. Слезы градом катятся по ее белым щекам, обжигая их огнем, собрав последние силы, она переворачивается на спину, в надежде встать на ноги и продолжить бег. Но уже слишком поздно... эти безумные желтые глаза…
… Андерс вздрагивает, севшая перед ней девушка обрывает ход ее фантазии, перекрыв доступ к нейтральному пейзажу, так захватившему столь безумный разум. Наркоманка недовольно смотрит на еще одну приглашенную мэром. Она кажется ей знакомой, но откуда Анна так и не может вспомнить, да это и не важно, если девушка не запомнилась ей с первого раза, то не достойна ее размышлений. Смотрит на Джека как-то по-стервозному, ожидая увидеть его реакцию на незнакомку, но внимание блондинки сразу перехватила Беверли Найвен. Ее голос располагал к себе, она говорила с излишней важностью, так что Андерс пришлось смотреть на нее, изображая заинтересованность, а на самом деле пропуская каждое слово мэра мимо ушей.
В затуманенном мозгу снова всплыла пара безумных желтых глаз, к которым прибавился еще и пробирающий ужасом до костей оскал огромных острых зубов, казалось, что они могут перекусить все что угодно. Слюна капала с них, приземляясь склизкой жидкостью, на грязные и исцарапанные ножки девочки чуть выше колен, стекая с них на землю. Малышка дрожала перебирала ногами, пытаясь уползти подальше, но она не сдвинулась и на миллиметр. Красный капюшон давно спал с ее головы, обожая белокурые растрепанные волосы, она сжимала ладонями землю, уже не чувствуя боли от впивавшихся в кожу игл. Крошка заглатывала воздух рывками, забывая при этом выдыхать, на лбу уже выступила испарина холодного пота, а пряди волос приклеились к мокрым, не высыхающим щекам… она уже знает, что будет дальше, знает, что ей нежить: один рывок чудовища и она больше никогда не вздохнет…
Голос первой женщины Квинсмута сменился другим, что снова заставило Андерс отвлечься от своих извращенных фантазий. Она посмотрела на незнакомку, с словами которой пришлось считаться, блондинка не слышала ровным счетом ничего из слов мера, но сейчас понимала, что та хотела от журналистов криминальной колонки. Это сразу же вызвало в Анне волну возмущения, и пусть она и была из обеспеченной и хорошей семьи, правила хорошего тона, обошли ее стороной. На лице наркоманки нельзя было прочитать ровным счетом ничего, она была пуста и холодна. Как только поймала на себе взгляд миссис Найвен: лучезарно улыбнулась, позволив красным губам открыть ее прямые и белоснежные зубы. Она располагала к себе и притягивала, но мало кто мог с первого взгляда понять, что это белокурое чудо на самом деле маленькое зло, которое для своего удовольствия изуродует чью-то жизнь без малейшего угрызения совести. Совести, которой у нее нет, так уж получилось, что родилась она без нее.
- Госпожа мэр, я не могу не поддержать свою коллегу… - Анна бросила пустой взгляд на выскочку, сидевшую напротив, - ведь неведение – самое ужасное для человека. Люди читают газеты, чтобы знать и быть в курсе. Предупрежден, значит, вооружен: да полиция города ищет убийцу, но ведь пока они его не нашли! Для чего скрывать проблему, тем самым развязывая маньяку руки? Ведь пока он на свободе в опасности каждый. – переведя дух, она продолжила – К тому же, о чем нам писать, если не об убийствах или, на худой конец, ограблениях? Мы сотрудники криминальной колонки, читая нас, люди понимают, что прочтенное может их шокировать.
На этом Андерс замолчала. Пару раз, резко вздохнув, она почувствовала растекающееся в ноздрях тепло. Протерев их пальцами, она заметила на них небольшое количество крови.
"Только не это" – она быстро растерла пальцы, стирая улики, и взяла бутылку с минералкой. Открыв ее, она сделала пару больших глотков, и чуть переведя дух, постаралась сконцентрироваться, надеясь не залить тут все кровью, которая может вот-вот потечь из ее носа.
Отредактировано Анна Андерс (2014-10-02 04:18:40)